Андрей Денников на страницах прессы, на радио и телевидении.ОБЗОР ПРЕССЫ.

КУКЛА БУДЕТ ЖИТЬ
--------------------------------------------------------------------------------

ЗАВТРА


Открывать новые имена радостно. Особенно в искусстве. Тем паче в искусстве театра, да еще таком неординарном, как театр кукол. Об Андрее Денникове — режиссере, актере, сценаристе, художнике, кукольнике — я впервые услыхала прошлой осенью, сразу по прошествии I Международного театрального форума "Золотой витязь", организатором и душой которого, как и одноименных хорошо известных кинофестивалей, стал Николай Бурляев. На Форуме музыкально-поэтический спектакль Государственного Академического Центрального Театра кукол имени С.В.Образцова "Исповедь хулигана" был удостоен высшей награды — "Гран-при" фестиваля. Автором литературно-музыкальной композиции, режиссером, художником-постановщиком, художником по куклам, хореографом и, по сути, единственным актером этого спектакля и оказался Андрей Денников. Спектакль о самом русском из русских поэтов — Сергее Есенине, действие которого происходит в декабре 1925 года в гостинице "Англетер", был выстроен постановщиком на поэзии и письмах героя, откликах современников, стихах поэтов, близких Есенину. Вместе с актером и куклами, олицетворяющими всех тех, о ком в свой последний день вспоминает Есенин, а это — весьма внушительный список поэтов, близких ему женщин, персонажей его сочинений, а также его гонителей, полноправными героями спектакля являются музыка и танцы. Огромное разнообразие инструментальной музыки, среди которой — записи таких шедевров, как прелюдии и вальс Шопена в исполнении Владимира Софроницкого, так же, как песни и танцы, исполняемые самим Денниковым и оживающими в его руках куклами, сообщают зрителям тот эмоциональный настрой, без которого трудно было бы сохранять свежесть восприятия в течение долгого монологического спектакля. Вспоминая ювелирно выверенное соотношение насыщенных страстями и трагизмом отрывков из писем, стихов, раздумий поэта и искрометных песенно-танцевальных номеров, органично вплетенных в ткань спектакля, не можешь не поразиться искушенности постановщика, которому в день премьеры было всего 24 года. Да и концепция "Исповеди", несмотря на некоторые разногласия с позицией автора, подкупает. Есенин у Денникова — не просто сверходаренный от природы поэт, не "Божья дудка", как затверженно повторяет интеллигентская критика, а умный трагичный русский человек во всей его широте, живущий в межвременье, понимающий это, но не видящий для себя выхода. Трагизм его жизни потрясает, но не ломает зрителя, заставляет задуматься о сегодняшнем непростом времени и выборе своего пути в нем, что и делает спектакль по настоящему значимым и современным.

После "Исповеди хулигана" я всерьез заинтересовалась всем тем, что успел поставить и сыграть в Театре кукол имени С.В.Образцова Андрей Денников (в 2001 году он закончил актерское и режиссерское отделения факультета эстрадного искусства ГИТИС). И оказалось, что сделано за эти несколько лет очень немало. Кроме означенного выше спектакля, это "Маленькие трагедии" Пушкина, комедия "Молодость короля Людовика XIV" по Дюма-отцу и фрагментам из пьесы Булгакова "Кабала святош", шутовская музыкальная комедия "Тиль" Горина, музыкальные спектакли "Риголетто" Верди и "Кармен! Моя Кармен!" Мериме—Бизе. А сейчас Денников готовит к постановке трагедию Шекспира "Ричард III". При этом все сценарии к спектаклям, а также тексты многих звучащих в них песен разработаны и написаны им самим. Такой вот творческий взрыв молодого режиссера и артиста (в марте ему исполнилось — уже! — 26 лет). Признаюсь, на следующий его спектакль я шла с некоторым страхом, боясь снижения высоты, взятой в "Исповеди хулигана". Но не разочаровалась. Наоборот.

Спектакль "Молодость короля Людовика XIV" я смотрела два раза, а желание увидеть еще и еще раз не проходит. Это — как хорошее вино урожая солнечного года, как музыка Моцарта и Прокофьева, как поэзия Пушкина и Блока, как фрески Мазаччо и скульптуры раннего Микеланджело. Поднимает тонус, немного пьянит, но главное, возвышает над самим собой, делает лучше, чем ты есть на самом деле. В чем тут секрет — неясно, да и не надо Это ведь — не бином Ньютона и не проблема высокотемпературной сверхпроводимости, которой я с азартом занималась столько лет. Это — лицедейство, игра, которой актеры предаются с таким же отвергающим все, что не игра, наслаждением, что и зрители. Это — комедия, и не беда, что некоторые артисты — всего-навсего куклы. Они же живые, даже, может быть, более живые, чем многие из смеющихся над ними людей. Вот кардинал Мазарини — старый скупец, прожженный царедворец, но и умный, крупный государственник, способный ради величия любимой Франции на высокие и бескорыстные поступки. А вот его подопечный — двадцатилетний король Людовик XIV, который за три сценических дня из живущего лишь забавами и развлечениями мальчика превращается во всевластного, рассудительного мужа, абсолютного монарха, способного с полным на то правом воскликнуть: "Государство — это я". И эти два столь разных героя — кукла Мазарини и юноша-король — Андрей Денников. Но уже через секунду ты забываешь о том и с интересом следишь за хитросплетениями их диалога. В интервью корреспонденту журнала "Мир женщины" Денников так говорит об этом: "Техническое владение куклой без души невозможно. До тех пор, пока всего себя не вложишь в это маленькое тельце, не станешь ею, кукла не будет жить…"

Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем много раз услышать, а в нашем случае и подавно. Потому я просто приведу его слова: "Я хочу, чтобы в искусстве была радость, чтобы театр был красивым, чтобы сцена чуть-чуть возвышалась над нашей повседневностью". Что ж, дерзайте, Андрей, и доброго вам пути!

Елена Антонова

ссылка

Андрей Денников на Радио "Свобода"

ССЫЛКА

Андрей Денников на страницах Русского искусства

ССЫЛКА

Андрей Денников в журнале "Театрал"

Беседовала Катерина АНТОНОВА

Режиссер Театра кукол им. С. Образцова Андрей Денников на сцене поет оперные арии, танцует, водит кукол, играет драматические роли, в том числе женские. Учась в ГИТИСе, играл свои спектакли в Доме-музее Ермоловой, где его заметили: директор Театра Образцова Борис Киркин и французский актер и режиссер Ришар Мартен, поэтому сейчас спектакли Андрея первый раз показываются в Марселе, и только потом – в Москве. Андрею 28 лет.

– Мне говорят: «Ты как-то рвешь себя. Разве так можно?» А я спрашиваю себя: «А разве так нельзя? А как можно иначе?» Солистам, а я все-таки солист, только так и можно. Только так и нужно. Иначе в чем смысл нашей работы? Без того, чтобы рвать себя, без того, чтобы полностью отдавать себя искусству, нельзя. Только так может жить художник, актер. Иногда говорят, что я люблю себя в искусстве. Это совсем не так. Я, если на то пошло, себя не люблю. Но я пытаюсь создать новый театр, и я должен его сначала полностью пропустить через себя, и только потом я буду иметь право говорить о нем людям. Я не работаю в кукольном театре – там, где куклы похожи на маленьких человечков. Я работаю в театре кукол, то есть в совершенно нормальном театре, только очень сложном по своему устройству, который очень много требует от актеров, однако это полноценный театр. И он ничем не отличается по своим законам от театра драматического и в полной мере является наследником русского психологического театра. У меня в репертуаре девять спектаклей для взрослых. Многие мои спектакли являются совместными проектами с французами, а они не понимают, как можно спектакль делать год. Если они дают деньги – они хотят результат уже через несколько месяцев, к определенной дате. И поэтому я должен работать быстро. И мне кажется, что это правильно.

– Сколько спектаклей в месяц вы играете?

– Мне Ширвиндт задал тот же вопрос, когда я у него в Театре сатиры ставил «Левшу». Я ему сказал: «7–8». И он ответил: «Ну, это щадящий график. У нас артисты по 15–20 спектаклей в месяц играют». Но сыграть кукольный спектакль – это другое, чем сыграть спектакль драматический. У меня в «Исповеди хулигана» (по С. Есенину) 46 кукол, и каждая – это роль, и все их надо прожить, надо сыграть. И так все мои актеры: они и танцуют, и поют, и говорят, и кукол водят, и помогают друг другу переодеваться за сценой. Так что нагрузка на актера кукольного театра не сопоставима с нагрузкой актера драматического.

– Что такое – быть кукольником?

А. Денников в роли Дамы, приятной во всех отношениях, в спектакле «Концерт для Чичикова с оркестром».

– Когда я в этой весной был в Марселе, где с громким успехом прошла премьера «Концерта для Чичикова с оркестром», журналисты задавали примерно тот же вопрос: «Что это? Профессия? Призвание?» И там я впервые для себя сформулировал, что же это такое. Кукольник – человек, который через куклу пытается сказать самые сокровенные свои мысли, который кукле отдает первенство, а в моих спектаклях это именно так, – это мировоззрение. Хотя и мастерство, конечно, тоже. Корифей Театра Образцова актер Сперанский сказал: «Работать с куклой – это то же самое, что работать под током». Я в своей юношеской студии при Театре Образцова попросил ребят перелить воду из стакана в бутылку с узким горлышком – чтобы ни одной капли не пролить. Они так устали! Потому что это сложно. Попробуйте сами! И я им сказал: вот так же работают с куклой – ни одного движения нельзя пропустить, ни одной эмоции. С моей точки зрения, кукольник должен стремиться к такому актерскому мастерству, каким владел, скажем, Смоктуновский, но при этом еще уметь водить куклу.

– В студии вы учите ребят водить кукол?

– Мне кажется, что научить «кукловождению» невозможно. Либо ты проникаешь в этот мир, где отрекаешься от себя, когда водишь кукол, либо уходишь в другую профессию.

– Как попасть в вашу студию?

– Пока ребята там осели, и уходить никто не хочет, хотя многие из них уже студенты. Попасть туда невозможно пока – все места заняты. Но что значит невозможно? Я, учась в РГГУ, ходил мимо Учебного театра ГИТИСа, и думал, что – ну невозможно туда попасть. Но ведь попал, хотя это и было похоже на чудо – не переводят обычно из непрофильного вуза сразу на 2-й курс ГИТИСа! Но уже через пять дней после поступления я играл главную роль на сцене Учебного театра.

– Сегодняшнее время – ваше?

– Я не люблю наше время. У меня иногда ощущение, что я родился слишком поздно или слишком рано. Я не чувствую себя в этом времени. Я боюсь ходить по людным улицам, по Тверской, где слишком много звуков, красок. Я начинаю скукоживаться. Я и современный театр не люблю за агрессивность. Хотя есть спектакли, которые мне нравятся. Но часто я не понимаю, что происходит на сцене, и зачем нужен такой театр, где не понятно, что актеры говорят и зачем они играют эту пьесу. Поэтому я стараюсь делать другой театр.


ссылка

Андрей Денников на страницах Православного информационного агентства

Зеркало для короля кукол

Интервью с Андреем Денниковым, режиссером-постановщиком и актером Государственного театра кукол им. С. Образцова

Андрея Денникова называют "человек-театр": свежие режиссерские идеи, удивительный голос, способный петь от баса до колоратурного сопрано, прекрасная пластика и огромная любовь к своему делу. Андрею 25 лет, он режиссер-постановщик и актер в Государственном театре кукол имени С. Образцова. Во многих своих спектаклях он выступает как хореограф, участвует в создании кукол. И это не просто кукольный театр – это синтетический театр кукол, где присутствуют и музыка, и танец. На сцене нет привычной ширмы, и актеры-люди играют вместе с куклами. Спектакли Андрея – "для взрослых", но на них приходят и школьники, и родители с детьми. На недавно прошедшем I Международном театральном "Золотом витязе" моноспектакль Андрея "Исповедь хулигана" о Сергее Есенине стал серебряным призером.

- Вы помните, как сделали свою первую куклу?

- Да, мне было 5 лет. Этот смешной человечек сделан из маминых чулок, почему-то лысый, но с бакенбардиками. Швы такие огромные, черные. Глазки я ему посадил из бумаги на советский канцелярский клей. Ручонки такие доходяжные висят по швам, пузяка большой, ножки пришиты задом наперед.

- Андрей, Вы росли в творческой семье?

- Хотя мои родители не творческих профессий, но думаю, что да. Здесь важнее, что у них творческий подход ко многим жизненным вопросам и они с детства развивали мой кругозор в искусстве. Мама хотела стать балериной, но не стала. Зато когда мне было 6 лет, она отдала меня в танцевальную группу Большого детского хора Гостелерадио под руководством Виктора Попова. И я 7 лет серьезно занимался хореографией. Поэтому я уже с детства связан со сценой.

Мой прадед работал режиссером на киностудии Довженко. Мой дед был художником. Бабушка очень любит классическую музыку, а с тех пор, как наша семья пришла к Православию, и духовную.

- Вы можете назвать себя верующим человеком?

- Конечно. Первое воспоминание, связанное с верой – это мое крещение, которое происходило на дому, тогда ведь все, связанное с религией, было еще небезопасно. Я уже учился в младших классах. Помню батюшку отца Александра и свое совершенно удивительное состояние, сильный душевный подъем. Потом я бегал по коридору школы и кричал: "Аминь! Аминь!". Почему-то мне это слово очень понравилось, хотя я не знал, что оно означает.

Практически сразу я начал ходить в храм, воцерковился. А когда впервые попал в Псково-Печерский монастырь, то даже захотел стать монахом. Тем не менее, я остался в миру. Служить Богу можно на любом поприще. И отец Иоанн (Крестьянкин) иносказательно предрек мне (сначала я не понял, что он имел в виду), что моей профессией станет театр.

- У верующих ребят часто бывают проблемы в школе. Они отличаются от своих сверстников, их начинают задирать…

- Проблем с одноклассниками из-за веры не возникало. Я не был заводилой в школе до тех пор, пока не организовывал что-нибудь творческое. Да взять те же куклы – мы делали их с одноклассниками, устраивали спектакли…

- А после школы Вы сразу пошли в театральный вуз?

- Нет, сначала я еще не определился с будущей профессией. Мне очень нравилась история – и до сих пор нравится – и я отучился до третьего курса на историко-филологическом факультете РГГУ. Многие преподаватели говорили мне: "Андрей, что вы пишете? Вы какой-то художник, а не историк".

Учась в РГГУ, я создал театр-студию на Петровских линиях. И тогда понял, что не могу больше заниматься историей. И что основное в моей жизни – творческий путь. Поэтому я ушел в ГИТИС с третьего курса университета, поступил сразу на второй курс факультета эстрадного искусства к народному артисту России Иоакиму Георгиевичу Шароеву. Он научил меня основам режиссуры музыкального театра, эстрады и массовых зрелищ. Когда мы учились на IV курсе, его не стало. Для меня на сегодняшний день это самая большая потеря.
- Вам удается совмещать профессию, связанную с театром, и веру?

- Без особых проблем. Все мы знаем, что царь Давид плясал вокруг ковчега и пел Богу псалмы, подыгрывая себе на псалтири. Мои знакомые батюшки знают, что я занимаюсь театром, и никто из них не говорит что-либо против. Один батюшка, например, попросил меня рассказать в Воскресной школе, как им устроить кукольный театр. Есть батюшки, которые и сами приходят на мои спектакли – конечно, не монахи и не в пост. Вообще, это издержки профессии – приходится играть и во время поста. Мы ведь живем не в Российской империи, где на это время закрывались не только театры, но и мясные лавки… Иногда бывает нелегко выбраться в храм, потому что не остается ни времени, ни сил. У меня очень насыщенный график – спектакли, гастроли, детская студия. Конечно, коришь себя, но когда наконец придешь в храм, чувствуешь такую радость…

- В чем состоит особенность Вашего "открытого" театра?

- Сам по себе "открытый" прием в театре кукол (когда на сцене нет ширмы, за которой прячутся актеры) – это не новость. Другой вопрос, зачем актер выходит "живым планом". Нам это нужно затем, что это органично вписывается в мой режиссерский замысел. Мой театр синтетический. Здесь присутствуют и куклы, и живые актеры, и пластика, и музыка.

Если говорить об одной из моих задумок, трагедии Шекспира "Макбет", я думаю, Макбет и леди Макбет – это единое целое, один человек. Как это показать в "живом" театре? Актер может с ума сойти! Какой должен быть костюм? А когда Макбета играет человек, герой-исполин, а леди Макбет на его фоне – тонкая-тонкая кукла, которая, как змея, его направляет, – это совсем другое дело.

Я мечтаю поставить пьесу Алексея Толстого "Царь Феодор Иоаннович". В обычном театре нельзя наглядно показать, что царь Федор управляется Борисом Годуновым. Но когда стоит кукла ангелоподобного блаженного царя и за ним – массивная, темная тень Бориса-кукловода, а ему в противовес – царица Ирина в белом, почти коронованная монахиня (тоже "живой план") и вокруг нее кукольные боярышни-лебедушки… В каком еще театре это возможно показать?

Если хотите, это кино с компьютерной графикой в театре или фантазии Феллини, нечто сновиденческое, когда допустимы необычные приемы.


Продолжение следует.
http://www.rusk.ru/st.php?idar=708564

Продолжение

- Как Вы подбираете произведения, по которым потом ставите спектакли? Чем вам близко каждое из них?

- Когда я придумываю спектакль, очень важно понять, какое место в нем занимает человек, а какое – кукла. И, конечно, выбираю то, что мне в данный момент близко. Это может быть связано с моим настроением или даже с музыкой, исходя из которой придумывается спектакль. В первую очередь я имею в виду "Риголетто" Верди. Больше половины моих спектаклей – исторические. Я очень люблю историю и считаю, что у нее можно многому научиться. История – это увеличительное стекло, сквозь которое более выпуклыми становятся страсти – вспомните Шекспира. И мы видим, чего нельзя совершать, что есть злодейство и что – добродетель.

Меня как художника очень волновали священные войны, насаждение иной религии там, где она неорганична, подавление другого народа, человеческой свободы. Эта тема возникла из католической экспансии. И в результате появился "Тиль", потому что я увидел у Григория Горина четкое выделение этой темы. Я вообще против любой агрессии. Каждый человек имеет право любить, выражать себя в искусстве так, как он может, имеет право на свою веру. Когда пытаются "бить" людей крестом, сжигают на кострах тех, кто думает, верует иначе, мне кажется, это какой-то сатанизм. Но свобода, конечно, должна быть ограничена нравственностью и чувством долга.

Я никогда не позволяю себе мейерхольдовщины, холодного формализма. На сцене должна быть душа, чтобы торжествовало творческое начало, образ Божий в человеке. Например, если взять мой первый спектакль "Маленькие трагедии" – это своеобразный символ того, что я хочу делать в искусстве. Каждым спектаклем уничтожать пороки в сознании зрителя. Скупость становится смешной, омерзительной. Дон Гуан, прожегший всю жизнь напрасно в погоне за любовными победами, влюбляется в женщину, которая становится причиной его смерти, его расплатой. Для меня самая главная "маленькая трагедия" – это, конечно, "Моцарт и Сальери". В постановке – это извечная борьба Добра и Зла, светлого и темного начал и очень важная для меня тема убийства гения темной силой. Сальери как служитель зла бросает вызов Богу. Его зависть смертоносна для Моцарта-кукловода. Но маленькая куколка композитора, его душа продолжает играть на фортепиано свою необыкновенную музыку даже после его смерти. А с небес на него сыплются, словно осенние листья, листы его партитур.

- А чем Вам близок Есенин?

- Прежде всего своей душой. Своей грустью, озорством, любовью к русской земле, к нашему национальному деревенскому быту. Встречаясь с извозчиком на площади, он вспоминал запах навоза с родных полей и был готов нести хвост каждой лошади "как венчального платья шлейф".

Для Есенина Православие было неразрывно связано с Россией, с нашими березами, старушками и платочками. "Язвы красные незримому Христу" – только Есенин мог так сказать о ягодах рябины. "Шел Господь пытать людей в любови", мне кажется, гениальное произведение. Бог думал, что на земле больше не осталось верующих, а нищий дед последним куском хлеба делится со Христом, принявшим земное обличье. Есенинская фраза "Господи, отелись" может показаться кому-то неканоничной, дерзкой, но я так не думаю. Для Есенина теленок – это что-то нежное, трепетное, и корова для него не грязное животное с рогами, а прекрасный, родной образ. Господь, как известно, Творец, а на земле рождают матери.

Мне повезло с внешностью. Еще когда получал паспорт, я услышал: "Молодой человек, вы очень похожи на Есенина". Я тогда рассердился и сначала стал отвергать поэта. Но потом начал изучать его творчество, судьбу – и Есенин сделался мне очень близок. То, что я внешне похож на него, конечно, помогает мне в работе над ролью. Я могу не носить парик в этом спектакле…

- Когда Вы на сцене входите в какой-либо образ, Вам не трудно потом избавиться от его влияния на Вашу собственную личность?

- В этом смысле мне близок великий русский актер Михаил Чехов. Он мог без труда выйти из образа даже на сцене, если в какой-то момент отвернется, и снова войти. Когда я играю, то полностью наполняюсь содержанием своего героя, но как только схожу с подмостков, абсолютно освобождаюсь от него, и я – это я. Но вот людям, которые психологически ощущают на себе влияние своих ролей, нельзя быть актерами, для них это вредно.

- Но Вам приходится играть и отрицательные роли.

- Без этого не обойтись. Актер должен иногда перевоплощаться в отрицательных героев – это его профессия, его крест и тяжесть его труда. Он не должен быть "ангелом" или морализатором на сцене. Актер должен так показать порок, чтобы зритель сам, без нотаций, понял, что это зло. Кто-то через это может прийти к душевному очищению, к гармонии с самим собой.

Например, в "Риголетто" я исполняю роль герцога Мантуанского, надеваю на себя шкуру этого волка, чтобы противопоставить его светлому образу Джильды, ангела, который оказался на грешной земле. В этом спектакле показан порок, который раньше был хоть как-то завуалирован, а в наше время – бесстыдно открыт. После так называемой сексуальной революции у нас все как с цепи сорвались, женщина перестала быть Женщиной в понимании мужчины, а мужчина – Мужчиной в понимании кого бы то ни было. Но настоящая героиня "Риголетто" – именно Джильда, хрупкая, любящая. Увы, на такой земле, как наша, ангел не может жить долго. И Джильда погибает.

http://www.rusk.ru/st.php?idar=708564

Продолжение следует.

-продолжение

Что для Вас кукла? Есть ли любимые среди тех, что играют в спектаклях?

- Кукла – это художественный образ. А он, как картина, музыкальное произведение, книга – возвышает. Если правильно работать с куклой, она позитивно влияет на актера, режиссера. Но в то же время это и орудие, с помощью которого можно на сцене передавать те или иные чувства, мысли. Показывать через куклу многие вещи интереснее, чем через самого себя, живого актера.

Любимая кукла для меня та, которая "оживает" в моих руках во время спектакля, репетиции. А вообще мне близки такие персонажи, как Джильда или Моцарт, потому что светлый человек – это большая редкость, их чаще можно встретить в монастыре, чем в миру. Кукла же – идеальная форма для воплощения этих светлых идей. Ей можно дать светлое начало – и оно всегда будет в ней жить.

- Насколько Вы позволяете себе импровизацию на сцене, привносите что-то свое в пьесы, которые ставите?

- Иногда я позволяю себе вольности, связанные с юмором. Это идет от чувствования зала и от моего учителя. Его могут признавать или нет, но я считаю, что Шароев – великий мастер. Я могу добавить в текст какую-то фразу или сделать репризу, но аккуратно. Например, когда мы в ноябре ездили по Сибири, в одном из городов я играл Есенина, и пришла молодежь мягко говоря неподготовленная. Они не понимали, когда им читают стихи. И мне пришлось им сказать фразу прямо со сцены: "Всем молчать – или спущу с лестницы". Они приняли это на "ура", замолчали и стали слушать дальше монолог Хлопуши. Спектакль закончился в гробовой тишине… Но если речь идет о классических вещах вроде "Маленьких трагедий", конечно, там я не позволяю себе импровизировать с текстом. И с Шекспиром этого, безусловно, делать нельзя – мы сейчас ставим "Ричарда III". В "Риголетто" тоже ничего не добавишь: уж сколько нот – столько слов…

- Как Вы работаете с куклой?

- Если один, то перед зеркалом. В этом случае видишь все не как актер, сзади или сбоку, а так, как видит зритель из зала. Вообще работа с куклой подобна работе под постоянным напряжением, под током: одно неверное движение – и все сорвется. Надо сделать так, чтобы нигде лишний раз не были видны руки, чтобы кукла двигалась как живая. Происходят самые настоящие фокусы руками, причем без трюка "появилось-исчезло", а все на виду. Эта огромная работа, в чем-то близкая к искусству балета.

- Как Вы обычно собираете фактический материал для своих спектаклей – книги, фильмы, беседы со знающими людьми?

- Так как я незаконченный историк, у меня есть некоторый опыт, как искать материал. Иногда находится человек, с которым можно посоветоваться, иногда слышишь музыку той эпохи или идешь в библиотеку, смотришь картины, архитектуру, скульптуру, костюмы… Когда историки приходят на "Молодость короля Людовика XIV" и видят некие исторические подтексты, они умирают со смеху, хотя обычные зрители не очень понимают, что смешного в такой-то сцене. Пьесу про Есенина я писал три года, было нелегко подобрать и скомпоновать столько материала. Очень многое отсеялось, жаль.

Могут быть и ошибки. В исторических фильмах и то встречаются грубые ляпы. Я не боюсь ошибаться, иначе актеры почувствуют мой страх и за мной не пойдут. Они будут вместе со мной сидеть и бояться.

- Как Вы относитесь к отзывам критиков?

- Когда меня хвалят, я больше радуюсь за маму и бабушку и за свою команду, за тех, кто меня окружает в театре – нашу любимую заслуженную артистку России Евгению Ильиничну Рубановскую сценографа Аню Львову, актеров Максима Мишаева, Иру Осинцову, Иру Яковлеву и многих других. А когда ругают, я настораживаюсь и пытаюсь со стороны посмотреть на то, что делаю, советуюсь с близкими – согласны ли они с этой критикой. Но моя личная позиция остается той же, я не горжусь, но и не отступаю. А вот по-настоящему было бы больно, играй я спектакль, открыв душу зрителю, а тот отвернулся бы и вышел из зала. Все остальное неважно.

- На Ваши спектакли часто приходят подростки. Вы согласны с распространенным сегодня мнением, что это потерянное поколение?

- Я так не считаю. Когда я им искренне рассказываю что-то со сцены, они воспринимают это с большим интересом. А потом аплодируют и кричат как сумасшедшие. Просто они очень несобранны. Их в определенный момент распустили и отпустили. Современная молодежь была бы намного лучше, если б ее умело направляли, если бы больше было талантливых педагогов, которые прививали бы ребятам любовь к нашей культуре, истории – к великой стране "с названьем кратким "Русь"…

Беседовала Елена Меркулова

24 мая 2004 г.
http://www.rusk.ru/st.php?idar=708564

Литературная газета

Андрей Денников: «Без театра мы уподобимся Чичикову"

Русский театр — это прежде всего театр духовный. Да и всё русское искусство — искусство духовное, от Бога, и служит возвышению души человека. И русский театр, истоки русского театра пошли от царствования Алексея Михайловича Тишайшего, царя совершенно замечательного, — одна из разновидностей нашего искусства всегда была призвана лечить нравы людей и воспитывать новое поколение.

Есть у нас сейчас такие театры, которые кичатся своим православием. Я считаю, что это плохо. Православный театр — такого быть не может. Ведь с точки зрения православия артист, скоморох, лицедей — это человек, который не достоин быть похороненным на кладбище, а только за его оградой. И тот же патриарх Никон во времена Алексея Михайловича был резким противником этого нарождающегося явления, негодовал на скоморохов, которым всё было нипочём. Актёрское племя пошло оттуда. Бесшабашность, хулиганство, веселье.

…Но только не конъюнктурность! Конечно, в том театре, который создавало купечество, стоял и вопрос: кассовый спектакль, некассовый спектакль? Конечно, сборы были важны, но всё-таки никогда не ставились во главу угла. Там стояли творческое начало и творческий подход к делу, потому что без этого ничего не получится и будут всегда только фальшь и холодный формализм.

Уже много позже мы обрели такое понятие, как «режиссёрский театр». Появился Станиславский, который, я считаю, был во всех своих проявлениях большой радетель прежде всего духовного начала и свой театр строил по этим принципам, по принципам духовности, нравственности, красоты мизансцен.

У нас громадное наследие. И если оглянуться, то можно понять, чем мы должны заниматься. Именно русский театр так любит Европа. Именно русский театр, который отличается от всех остальных театров, любит даже Америка. Я иногда смотрю на американских актёров в кино и понимаю, что они сейчас играют лучше, чем наши русские актёры в театре. Потому что американцы берут, берут, берут, впитывают жадно как губки и выдают результат.

И в то же время мюзикл, который мы в рамках этого своеобразного, но явно неравноценного «культурного обмена» принялись с жаром прививать на нашей почве, считаю ни в коей мере не русским театром. Это ведь совершенно другая культура. И большинство мюзиклов у нас проваливаются в последнее время именно потому, что они здесь лишены тех основ, которые свойственны бродвейскому театру.

И если бы сегодня к нам вновь приехали на гастроли американцы со своими «Cats», я думаю, был бы очередной фурор, потому что это было бы исполнено блистательно, по-американски: нагло, красиво, роскошно. А наши «Кошки» — они всё-таки русские «Кошки», а музыка американская и постановка американская. От несоответствия менталитета культур появляется неуклюжесть. Мюзикл — это ведь всегда упрощение. Главное слово — «не напрягаться». А наш театр традиционно служил для того, чтобы зритель приходил в него и работал вместе с теми, кто работает на сцене. Зритель сидит в зале, а у него внутренняя работа происходит, у него очищение, катарсис.

Более того, я рискну заявить, что даже оперетта — не есть наша традиция. Она у нас, кстати сказать, и не очень-то удаётся.

При всём при том музыкальные спектакли — это характерная черта нашего театра. Музыка и русская душа очень близко сосуществуют. Но какая музыка опять-таки? Например, опера чрезвычайно органично влилась в российскую культуру. Но в то же время наш Фёдор Шаляпин кардинально отличался своим исполнением от оперных певцов итальянской школы. Легенды о том, как в образе Бориса Годунова он кричал: «Что это? Вон там! В углу!» — и весь зрительный зал оборачивался и смотрел, а что там, до сих пор передаются из поколения в поколение. Вот свойство русской мощи актёрской школы. Она была отлична от всех остальных тем, что это безусловные переживания внутри себя от начала до конца и трата себя, выплеск себя в роли.

Вообще понятие «русский театр» — чрезвычайно глубинное. Русский театр создают русские режиссёры и русские актёры, конечно же, не по национальному признаку, а по своему внутреннему состоянию и гражданской позиции. Потому что если такой позиции нет, русского театра не получается. Почему сегодня произошло некоторое охлаждение, как мне видится, нашей публики к театру? Потому что у театра — внутри самого театра — пропала гражданская позиция, пропали идеалы. И зритель моментально это почувствовал.

Николай Васильевич Гоголь знал русский характер, как никто, и он точно сказал, что наши зрители никогда бы не смотрели пошлых водевилей, если бы наши авторы их не писали.

И если представить на минуту, что русский театр в том виде, в каком он существовал многие годы и в котором мы, по счастью, его ещё застали, вдруг прекратит своё существование, то можно с уверенностью сказать, что вместе с ним умрёт нация. Потому что он всегда был, как форточка, которую человек открывал и «проветривал помещение»: своё сердце и душу. Если театр не будет тем глотком свежего воздуха, который необходим человеку, он задохнётся. Мы станем озлобленными, агрессивными, американизированными, сумасшедшими, безумными людьми с пустыми глазами, которые, подобно Чичикову, носятся на бешеной птице-тройке, не могут остановиться и всё ищут, ищут мёртвые души. Театр должен дарить Христа, который приходит в мёртвую душу и воскрешает её… Обязательно.

Записал Андрей Кучеров

Опубликовано 03.07.2006
ссылка

Ваш досуг

фото: Екатерина Георгиевская

Новый гений Театра кукол имени Образцова представил на сцене Карельской филармонии спектакль «Маленькие трагедии».

Андрей Денников – личность уникальная.

Его называют «человек-театр»: он и создатель кукол, и виртуозный кукловод, и драматический актер, и режиссер, и автор песен, и балетмейстер, и певец. При этом ему удаются как женские, так и мужские роли – он поет и разговаривает на все голоса, умудряясь при этом быть на сцене сразу в нескольких местах.




Уже в 23 года талантливый кукловод стал режиссером театра им. С. Образцова, а в 27 получил престижную премию «Триумф».
С куклами Андрей не расстается с детства: все началось, когда мама подарила ему классического Петрушку. В старших классах Андрей Денников уже ставил школьные спектакли и сам создавал кукол. При этом мальчик успел несколько лет прослужить в церкви – он пел на клиросе - и участвовать в знаменитом ансамбле Гостелерадио под руководством Попова.

Спектакль «Маленькие трагедии» - первый серьезный спектакль Андрея Денникова.


Первоначально все роли в нем исполнял он сам. Со временем концепция усложнилась: все роли распределены между двумя актерами – самим Денниковым и Максимом Мишаевым (непрофессиональный актер, воспитанный Денниковым). По словам режиссера, такое разделение символизирует разграничение тьмы и света, добрых и злых сил. «Скупой рыцарь», "Каменный гость", «Моцарт и Сальери» поочередно проигрываются на сцене («Пир во время чумы» не вошел в спектакль, так как эта пьеса – не авторская, а переведенная Пушкиным, - объясняет Андрей). Центральный сюжет спектакля, конечно же, «Моцарт и Сальери». И именно в этой трагедии наиболее явно срабатывает эффект «двойного дна», который так удобно использовать именно в кукольных спектаклях. Ведь кукловоды не прячутся за ширмой, а постоянно присутствуют на сцене. Уже на первых минутах спектакля зритель, наблюдая за ожившими куклами, начинает забывать о людях. Однако именно в «Моцарте и Сальери» драматический актер выходит на первый план: это Моцарт, которого играет Андрей Денников. Завистливый Сальери остается пусть живой, но куклой, а Моцарт изначально предстает перед зрителем в образе человека, и только потом, как бы шутя, сам начинает «играть» своей куклой, которая и умирает в финале.
Мронично проявляет себя «двойное дно» в промежуточных эпизодах спектакля – тем, в которых на сцене появляются герои оперы Моцарта «Дон Жуан». Оперная дива Донна Анна выходит и поет свою партию «женским» из голосов Денникова, а в конце подчеркнуто долго кланяется. Зрителям ничего не остается, как столь же долго аплодировать. Зрители смеются над Донной Анной – как бы вместе с ее кукловодом.



- Если ставить такого гениального поэта как Пушкин, обязательно в таком спектакле должны быть нотки юмора, - поясняет Денников на встрече с журналистами. - Потому что Пушкин, вы же знаете, как хохотал? Иванов про него говорил, что у него были легкие видны, как он хохотал. Как же такой человек, который любил посмеяться, любил похулиганить иногда – как ставить его спектакли и не допустить немножко юмора?



Но вот тот факт, что Денников исполняет все женские роли в спектакле, к юмору не имеет отношения. Андрей Денников исполняет женские роли почти во всех своих спектаклях. На встрече с журналистами он шутливо объяснял это тем, что так, мол, его раскрепостили в Марселе, где он одно время работал. Однако в отношении «Маленьких трагедий» есть и более обоснованное объяснение такого приема:
- Концепция такова, что есть два начала – свет и тьма. Моцарт как любой гениальный человек воплощает в себе все начала – и мужское, и женское. Почему, например, Максим Мишаев не играет женских ролей – потому что он исполняет роль «Черного человека», это совсем другая стихия. Как Моцарт так же одинаково писал и для женщин и для мужчин, причем для женщин писал более удачные партии? Если вы послушаете оперы Моцарта, вы это услышите. Как Пушкин, находясь в мужском обличии, и даже не в очень симпатичном обличии, как он мог знать, что такое Татьяна Ларина? И как он мог описать Татьяну Ларину так, что все девочки, читая это, как будто бы про себя читают?





Андрей Денников считает, что именно в театре кукол возможно расширить границы дозволенного в том, что касается разделения мужских и женских ролей:
- Олег Борисов мечтал сыграть Гертруду и Настасью Филипповну. Но как он живым планом выйдет играть Гертруду, да еще с лицом Олега Борисова? Драматический театр ему такой возможности предоставить не мог. Я могу себе это позволить. Я могу это сделать. И это не претит режиссерской концепции. «Мужчина, изображающий женщину» - я это не люблю. Но когда Олег Табаков играл женщину даже живым планом, это было только в плюс.

Всего в спектакле несколько женских образов – Лаура (эту куклу Денников, кстати, взял с собой на пресс-конференцию – иногда она там скучала, водя пальцем по столу) Донна Анна, Донна Анна из оперы, Церлина. После Моцарта Донна Анна – самая любимая героиня спектакля Денникова.

- В Донну Анну я вложил образ женского идеала. И во внешности, и в пластике. По-моему, Пушкин создал ту самую Мадонну, к которой он сам всегда стремился как поэт, которую он вложил в образ Натальи Гончаровой, которую он всегда искал. Но Донна Анна была бы слишком траурной для пресс-конференции.

Андрея Денникова невольно самого сравниваешь с гениальным Моцартом или Пушкиным, и наверняка он и сам понимает, что такая параллель неизбежна. Однако, видимо, потому, что «гений и злодейство несовместны», никакого зазнайства и честолюбия в Андрее Денникове заметить невозможно. На вопрос, чувствует ли он, что его востребованность адекватна его таланту, Андрей разразился романтической тирадой:
- Я люблю выходить на сцену – это правда. Я люблю отдавать всего себя в момент спектакля сцене и зрителю. Я могу сказать те же слова, которые сказал мой любимый актер Николай Мордвинов, он сказал: «Я могу выйти на сцену, обнять зрительный зал и вместе с ним плакать и смеяться». Я этому посвятил нарочно всю свою жизнь. Я не говорю о том, что «я чувствую свою востребованность!». Это как-то очень по-современному вы говорите. Мне кажется, так нельзя. Человек должен любить, человек должен дышать! А чувствовать свою востребованность – в этом меня что-то отталкивает. Люди меня любят в тот момент, когда я люблю их. Вот это приносит необыкновенное счастье.


ссылка

Литературная Россия.

Недавно, в дни зимних каникул, мои великовозрастные внуки пригласили меня в Театр кукол имени Сергея Образцова на "Маленькие трагедии" А.С. Пушкина — и ещё одно открытие и радость!

Спектакль поставил истинно молодой (ему всего 22 года!) Андрей Денников. Он же и главный исполнитель в этом удивительном театральном действе.

Удивительном, потому что в нём всё необычно. Какие выдающиеся мастера сцены только не обращались к пушкинским шедеврам за более чем полуторавековое их существование. Не побоялся взяться за столь ответственную задачу и студент ГИТИСа Андрей Денников. Он решил её не только по-своему, но и в высшей мере талантливо и сценично.

Обладая завидными природными данными — редким красивым голосом, отлично поставленной дикцией и завораживающей пластикой (и все эти добродетели задействованы в спектакле!), молодой постановщик и исполнитель средствами кукольной выразительности (если можно применить такой термин) создаёт пушкинские образы Моцарта, Сальери, Барона, Донны Анны, Лауры, Лепорелло, Монаха, Статуи Командора и других героев трагедий, находя для каждого из них не только свои, индивидуальные вокальные и речевые характеристики и краски, но и пластическую выразительность тела, рук, которая передаётся его героям-куклам.

В отличие от традиционных кукольных представлений, когда актёры укрыты за ширмой или водят своих подопечных, дёргая за верёвочки, Андрей Денников и его партнёр по первому отделению спектакля Максим Мишаев свободно перемещаются по сцене с куклами в руках, создавая у зрителей иллюзию то слитности актёра с куклой Моцарта или Сальери, то вдруг исчезновения кукловода. И тогда неожиданно пушкинский текст и музыка великих композиторов (а в спектакле звучит музыка Моцарта, Каччини, Генделя...) льются из уст великолепно сработанных кукол.

Для меня после вечных вопросов "Что есть жизнь? и "Что есть человек?" неразгаданной тайной остаётся талант. Ведь истинный талант не только загадка, но и всегда сенсация. Он так редок в природе.

Завораживающим светом таланта пронизана постановка "Маленьких трагедий" Денникова. Весь спектакль держится на нём.

Когда во втором отделении на сцене остаётся только Андрей, а его партнёр лишь в одной сцене присутствует безмолвным статистом, драматическое действие перерастает в моноспектакль, где царит только актёр и постановщик да ожившие куклы.

И тут я узнаю, что Андрей Денников — ещё и художник по куклам. Из уст рвётся фраза, какую не раз доводилось слышать в народе, когда людям открывался талант. "Одному всё, а другим ничего!"

Какой обидный расклад у природы! И вспомнились мне давние встречи и общения с двумя в высшей мере талантливыми актёрами в моём родном Сталинграде, коим уже более полувека.

В разорённый войной город в сорок третьем вернулась поредевшая труппа областного драмтеатра. Здание разрушено. Репетиции идут в Доме культуры СталГРЭСа, на южной окраине города. К зиме молодой актёр Иван Лапиков получил долгожданную комнату в восстановленном доме. И мы с моим другом Володей Богомоловым, работником театра, идём на новоселье. Нас трое. Из посуды у Ивана — литровая банка с разливной водкой. Из мебели — единственная табуретка, где разложен реквизит и грим для готовящейся премьеры "Месяц в деревне" И.Тургенева.

Когда Володя собрался переоборудовать табурет в праздничный стол, Иван ошалело закричал:

— Не трогай! Грим ещё не готов!

И мы "обмывали" первое жильё Ивана Лапикова в Сталинграде, стоя у подоконника...

Лапиков проработал в Сталинградском драмтеатре не менее десяти лет и всегда гримы для своих героев делал сам. Потрясающим был его грим в "Царе Фёдоре Иоанновиче" А.К. Толстого.

А уж каким Лапиков был выдающимся актёром, узнала вся страна, когда он переехал в Москву и стал сниматься в кинофильмах.

Вторая встреча в том же театре — с Иннокентием Смоктуновским. Кеж (так звали его тогда) появился в Сталинграде в начале пятидесятых. Приехал он из Магадана. Высокий, худой, длинноногий. Главный режиссёр Фирс Шишигин (впоследствии руководитель Волковского театра в Ярославле) доверял ему лишь эпизодические роли, в том числе и мальчишек-подростков. Но и в них проступало высочайшее мастерство и талант будущего Смоктуновского. А когда он сыграл в пьесе Ромашова "Разлом" морского офицера, все были потрясены его ролью.

Я в то время работал в областной газете и написал рецензию на спектакль. Большую половину подвальной статьи посвятил его игре. Вот тогда-то и узнал о "крамольном" факте биографии Смоктуновского. Оказывается, он был в плену. Сказали об этом в обкоме партии, куда вызвали для объяснения по поводу публикации в партийной газете.

Из многих встреч за долгую жизнь вспомнились эти два случая. Они вроде бы и ни к чему в моих сегодняшних заметках. Другое время и другие люди. Но вечным в жизни остаётся талант. Угадать в человеке его можно, разгадать тайну не дано.

Почему он, как Божья благодать, даётся одним и минует других? Его мера и адрес?

Конечно — ниспосланные свыше природные данные. Но ведь вторая его составляющая — постоянный и часто тяжкий труд. Сколько их, талантливых, а возможно, и гениальных, на моих глазах не выдержали этот второй и всегда решающий экзамен!

И тут я вновь возвращаюсь к предмету моего рассмотрения — спектаклю в Театре Образцова, который сочинил студент ГИТИСа Андрей Денников.

Все, что зависело от родителей и воли Божьей, юноша получил. Выдержит ли он главный экзамен — на Артиста и Режиссёра с большой буквы? Как выдержали его те великие мастера театра и кино, кои мне так легко помянулись. Царствие им Небесное.

Хочется верить — выдержит. Надежда моя крепится тем, что студент Денников уже теперь обладает широкой палитрой актёрского мастерства и недюжинными вокальными достижениями, а это без огромной и постоянной работы даже талантам не даётся.

И ещё. Денников посвящает спектакль памяти своего учителя, народного артиста СССР и России, профессора И.Г. Шароева. Не забыты все здравствующие его наставники и помощники. Они поимённо помянуты не только в программке спектакля, но и живыми словами главного героя, когда по окончании спектакля благодарный зритель многократно вызывал исполнителей на сцену.

Возможно, я и перехвалил молодое дарование. Но запомните это имя и фамилию — АНДРЕЙ ДЕННИКОВ. Ищите его на театральных афишах и смело идите смотреть его работы.

Владимир Н. ЕРЁМЕНКО,
кандидат филологических наук


ссылка

Агентство культурной информации

Философский камень Андрея Денникова

ссылка

Газета Страна Калининград

Зрители сгорали от страсти к Кармен.

Играли в куклы не просто мужчины, а актеры театра им. С.В. Образцова. В город знаменитая труппа привезла также выставку кукол из собраний музея. Самой старой, конферансье Эдуарду Апломбову, уже 65! Были здесь и две Кармен - спектакль про знаменитую цыганку играют несколько десятков лет. К сожалению, прародительница красавиц, с которой выступал Сергей Образцов, не уцелела. Кармен была любимицей Сталина - он мог по 5-6 раз смотреть постановки с ее участием.
- Куклам было дозволено то, что не мог сделать ни один человек. Они говорили со сцены правду. Театр был своеобразным глотком свободы, - вспоминает сотрудник музея Екатерина Гаркалина.
После смерти Сергея Образцова у театра исчезла душа, и зрители перестали приходить. Был нужен новый кумир. И он появился - Андрей Денников. На сцене на равных заиграли артисты и куклы.
Андрей еще в детстве занимался в кружке при музее театра. Куклы для него - живые создания.
Первый успех к Денникову пришел после того, как он сам смастерил, а затем сыграл, спел и станцевал почти всех персонажей «Маленьких трагедий». Андрей поет оперные арии, танцует, водит кукол, играет драматические роли, в том числе женские.
В Калининград театр привез две постановки - для взрослых «Кармен, моя Кармен!» и для детей «Кот Васька и его друзья». В восторге были все. Постановка, где Хозе сгорает от страсти к прекрасной цыганке, вызвала бурю оваций. Трудно поверить, что партии главных героев исполняет один человек.
- Я всегда пою вживую, считаю это правилом, - говорит Андрей. - Правда, после очередного исполнения спектакля «Исповедь хулигана» попал в больницу и перенес сложную операцию, так что теперь стараюсь беречь связки.
В свои 28 лет Андрей Денников - лауреат премии «Триумф», заслуженный артист России.


Оксана Сазонова
ссылка

Статья в журнале "Новый Акрополь.



В каждом человеке должен жить Моцарт

Интервью с режиссером театра им. С. Образцова Андреем Денниковым
— Вы давно были в театре Образцова? — Давно, лет десять назад. — Сходите, не пожалеете. Там все изменилось. Из разговора


Справедливости ради надо сказать, что изменилось не все: здание то же, фойе и зрительный зал такие же, как при Сергее Владимировиче, Музей кукол по-прежнему ждет гостей... Однако атмосфера в театре последние несколько лет совсем иная — это атмосфера легкости, творчества, Встречи. Встречи с интересными людьми, с Искусством.

В театре еще при жизни Сергея Владимировича стоял вопрос: кто будет продолжателем его дела? Сам мастер однажды сказал: «Если после меня кто-то пойдет по моим стопам — театр погибнет. Повторы всегда хуже оригинала». И вот пять лет назад, в 1999 году, появился молодой актер и режиссер, который в старых стенах начал создавать новый театр. Его имя — Андрей Денников.

Первым спектаклем Андрея, который нам довелось посмотреть совершенно случайно, была «Исповедь хулигана» — о жизни Сергея Есенина. В середине спектакля мы поймали себя на странном и необычном в наше время чувстве: после некоторых сцен глаза наполнялись слезами — от радости и гордости за наш народ. После этого захотелось познакомиться со всем репертуаром театра.

Андрей Денников является автором и исполнителем центральных ролей спектаклей «Риголетто», «Тиль», «Жирофле-Жирофля», «Людовик XIV», «Маленькие трагедии», «Кармен! Моя Кармен». Поражает то, что на сцене прекрасно уживаются и, более того, гармонично дополняют друг друга актеры и куклы. Некоторые герои предстают перед зрителями в обеих ипостасях, в зависимости от режиссерского замысла. Иногда Андрею в течение спектакля удается побывать в нескольких ролях одновременно. В одной из сцен «Риголетто», например, он один поет сразу за четверых героев!

Последний сезон был особо напряженным: спектакли несколько раз в неделю, гастроли по всей стране, подготовка нескольких новых постановок. Сейчас идет работа над спектаклем «Бери шинель, пошли домой», посвященным 60-летию Победы, и «Волшебной флейтой» Моцарта.

Мы встретились с Андреем, чтобы поговорить о новых веяниях в театре и не только...

• Нечасто в спектаклях вместе, на равных играют и куклы, и актеры. Скажите, Андрей, вы создаете новый театральный жанр или нечто подобное было когда-то раньше?

Все однажды уже было. Говорить, что аналогов такому театру нет и не было, безумие. В Москве эталоном советского театра кукол был театр Сергея Владимировича Образцова. Это всегда ширма, всегда тростевая либо перчаточная кукла. Его программный спектакль, конечно же, «Необыкновенный концерт».

Вместе люди и куклы появлялись иногда в спектаклях провинциальных театров. Но актеры в них все-таки были больше кукловодами, которые играли вместе с куклами, и, честно говоря, это не было настоящим драматическим театром. Или, наоборот, кукле уделялось очень мало внимания, и получался не вполне кукольный театр.

У меня другая задача — в художественном, кукольном образе я передаю театральную философию, свой режиссерский замысел. И зритель этот замысел постигает! И каждый — что еще более прекрасно — по-своему интерпретирует!

Я мечтаю о театре синтетическом, театре интеллектуальном, без спектаклей-пустышек.


Самое важное для меня — это театральность, которая сейчас почти исчезла из драматического театра. Обязательно должны быть театральные эффекты, должна быть хорошая драматургия, театральная сцена должна поднимать над повседневностью, должна звучать прекрасная музыка, обязательно должен быть синтез искусств на сцене: драматическое, кукольное, художественное искусства, пластика, танец, пантомима, вокал — все что угодно! Такой синтетический театр очень интересен зрителю, привлекает его и может стать по-настоящему большим искусством.

Я мечтаю о театре синтетическом, о театре интеллектуальном, в котором каждый спектакль чему-то учил бы. Не должно быть спектаклей-пустышек. После каждого спектакля зритель должен испытывать катарсис — очищение, о котором так много говорили раньше и говорят сейчас. И как могу, я пытаюсь это делать.

• Что, по-вашему, должен унести зритель из театра? Что должно произойти с ним во время спектакля?

Всегда хочется, чтобы из театра он уносил с собой радость и ощущение праздника. Будь это трагедия Шекспира или комедия Александра Дюма — не важно. Главное, чтобы была приподнятость духа. Ведь с таким состоянием в душе он может прекрасные поступки совершать. Может, например, прийти домой после «Есенина», после «Письма матери», и позвонить маме, с которой долго не общался.

В каждом должен жить Моцарт, и каждый должен изгонять из себя Сальери.


Хочется, чтобы зритель уносил с собой ощущение счастья, гармонии. Чтобы себя чувствовал собеседником режиссера, актеров. Если не возникает этот контакт, цель не достигнута. И, как я уже говорил, обязательно очищение: если слезы — то слезы очищения, если смех — то смех очищения. И чтобы, выходя из театра после спектакля, человек понимал (это очень важно!), что у него прекрасная душа, что у него много достоинств, много талантов. В каждом должен жить Моцарт, и каждый должен изгонять из себя Сальери. Если и отравлять кого-то в себе, то только Сальери!

• Как происходит выбор — кого из героев будет играть человек, а кого кукла?

Это очень интересный момент. Читая пьесу, прозаическое или поэтическое произведение, я сразу начинаю представлять ее в образах.

Например, решение спектакля «Кармен! Моя Кармен» пришло не сразу. Сначала я вообще не знал, как его ставить. Пока не разгадал задумку Проспера Мериме, и разгадал ее по-своему: в моей «Кармен» появился Черный тореадор — герой, который воплощает собой, как кто-то говорит, рок. Для меня же это просто демон, демон-искуситель, в чьем арсенале — огромный запас страстей, разных голосов, всего того, что влечет, затягивает человека. Мы ведь всегда западаем на все яркое, сверкающее. И нам кажется, что мы можем поймать эту диковинную птицу —Кармен, как кажется это Хосе. И Черный тореадор увлекает героя на путь гибели. Бог и дьявол борются за душу человека. Но Бог никогда не заставляет и не ведет за собой насильно. Он предлагает выбор. А Кармен лишь предлог в этой, в общем-то, мужской истории. И при всей ее женственности, при всей обворожительности, при всех замечательных талантах — в пении, танце, Кармен не самостоятельна: ею управляет Черный тореадор, ведет ее саму по острию ножа. И неслучайно красный — это ее цвет (не потому что это штамп, ведь есть и белая Кармен, в мечтах Хосе): Кармен становится красной тряпкой тореадора, а Хосе — быком на этой арене. И самое страшное, что, умирая, он вдруг понимает, что шел не по тому пути, прожил не ту жизнь, что мог бы быть другим.

продолжение следует


ссылка

продолжение

• А с кем вы работаете? Кто ваши единомышленники?

Я вообще человек очень счастливый, потому что у меня есть команда. Режиссера-постановщика без команды быть не может. Это я понял благодаря замечательному человеку Иакиму Георгиевичу Шароеву, преподавателю ГИТИСа. Он учил меня, но не тому, как ставить спектакли — этому научить нельзя... Знаете, Раневскую однажды попросили: «Фаина Георгиевна, помогите стать актрисой!» А она ответила: «Бог поможет». Со спектаклями то же. Можно научить быть личностью, настоящим, профессиональным человеком, что и сделал Иаким Георгиевич. Поэтому я считаю себя его учеником, преклоняюсь перед ним и всегда его вспоминаю. Так вот, он говорил, что режиссер не может работать один. Он как солнце, у которого должны быть лучи — его команда. У меня эти лучи есть — в моей команде те, кто помогает в работе над спектаклем.

• Для вас большое значение имеет чувство Родины. Насколько важно, чтобы оно присутствовало в творчестве?

Нельзя не любить страну, в которой живешь. Как только уходит чувство патриотизма, чувство долга перед Родиной, нужно уезжать, искать другую страну, где это чувство появится. Может, оно вообще не появится, и тогда лучше стать великим путешественником. А если ты живешь в стране, ты должен ей служить. И театр должен служить своей стране. Я служу России и всегда пытаюсь пробудить чувство патриотизма в своих зрителях.

Зритель всегда каким-то чутьем отличает фальшь от правды. В театре все как раздетые ходят. На сцене надо раздеваться, душу свою выворачивать, иначе будет фальшь. И когда со сцены говорят: «Я патриот!» и бьют себя в грудь кулаком, а зритель чувствует фальшь, его отвращение к слову «патриотизм» только вырастает. А сейчас культивируют отвращение к этому понятию. На своих спектаклях я говорю только правду. И не горжусь этим. Так должно быть, это в порядке вещей, это долг артиста. И зрители мне верят. И на моих спектаклях они становятся патриотами. И уходя из театра, остаются ими, пусть на чуть-чуть.

• И действительно, после «Есенина», например, невозможно не полюбить Россию.

И мне было очень приятно, что в Константинове, где мы играли «Исповедь хулигана», этот спектакль приняли очень хорошо. А уж они о Есенине насмотрелись спектаклей! Ведь на самом деле не важно, где там Есенин жил и сколько он выпил, важно, каков он был и какую женщину любил. А любил-то он Русь. И если это показать по-настоящему, правдиво, тогда любой слушатель, любой зритель это почувствует, и народ станет опять великой нацией.

• Люди искусства — это люди с утонченной душой, очень ранимые, потому что постоянно открывают себя. А в современном мире проще быть человеком с «толстой кожей». Как же выжить, сохранив душевную тонкость, открытость?

Выжить можно только благодаря тому, во что веришь. А верить нужно только в самое прекрасное. Если веришь в то дело, которым занимаешься, веришь свято, по-настоящему, значит, выживешь. Если веришь в зрителей — выходишь, например, на сцену, рвешь себя на куски, бросаешь эти куски в зрительный зал и знаешь, что не растопчут, а будут хранить в своих сердцах, значит, выживешь. Иначе нельзя. Без веры в прекрасное, без веры в лучшее выжить нельзя!

И при всей душевной хрупкости, ранимости у художника должен быть очень прочный внутренний стержень. Нужно быть целеустремленным. Если есть цель, то даже очень хрупкая натура сможет противостоять самым толстокожим и самым жестоким людям. Потому что нет ничего прекраснее благородной цели. Нет ничего более могущественного и сильного, чем цель и внутренний стержень в человеке искусства. В любом человеке.

• И последний вопрос. Что для вас искусство, а что не является искусством? «Не искусство» — это когда актер, красуясь своими золотыми кудрями, не стесняясь, прямо в кадр говорит: «Я звезда!» Великие актеры прошлого никогда не позволяли себе ничего подобного, при всех своих заслугах, при огромной любви к ним публики.

После хорошего спектакля зритель уходит понимая, что он прекрасен и талантлив, что он Человек.



«Не искусство» — когда появляются заводы и фабрики, выпускающие таких «звезд». Когда на прославленные сцены выходят очень сомнительные «профессионалы», лишь потому, что у них есть влияние и деньги. Лишь потому, что они пробивные и имеют, как говорят, приятную внешность.

«Не искусство» — когда режиссер театра в безумном порыве уродует чужое великое произведение, не написав ничего своего. И «не искусство» — театр, который превращается в музей, когда традиции начинают консервировать, когда в театре чувствуется не запах успеха, а запах застоя.

«Не искусство» — когда в искусстве проявляется грубость, хамство, когда артист позволяет себе публично оскорблять людей, да еще нецензурно, позволяет себе дебоширить. Артист, а популярный вдвойне, всегда как под увеличительным стеклом, и поэтому он должен быть воплощением культуры. Когда Качалов шел с веткой сирени по Тверской, с ним все здоровались, потому что знали: идет Качалов. Это тоже имеет отношение к искусству, потому что искусство имеет отношение к культуре. И актер, и певец, и балерина должны обладать культурой.

Как сказал Шекспир, театр — это зеркало жизни. И все служители искусства тоже зеркало жизни, и в него смотрят люди и пытаются быть похожими на то отражение, которое в нем видят...

А искусство — это все настоящее, искреннее, светлое, духовное. Без духовности искусство мертво!


Вопросы задавали
Максим и Екатерина Ладыгин


ссылка

Калиинградская правда

17 октября, 11:53

Подмена

Наталья ГОРБАЧЁВА


Конечно, вспомнили самого Образцова и его, до самозабвения Сталиным возлюбленную, Кармен. Андрей Денников поведал, как родилась и росла и выросла его испаночка-цыганочка.

Он, солировавший вчера (вместе с нею) на сцене, солировал и тут. Невзначай и по праву. Страсти к Кукле не скрывал, что отношения очень непростые - тоже признался. Вообще обнаружил себя кукольным идеологом, полагающим: есть репертуар, в котором рукотворная актриса даст форы любому «человеческому дарованию». Вот, например «Волшебная флейта» - просто как специально для кукол написана. И не стоит разделять: кукольник – одно, актёр – другое.

Объяснял: люди только тем и занимаются, что играют в куклы. Иногда играющий и игрушка местами меняются, да так, что бывает страшно.

Андрей Сергеевич оказался совершенно иным, нежели на давешнем спектакле. Никакого иезуитства, никакой «порочности». Вместо искусителя – интеллигентное юное создание, терпеливо удовлетворяющее любопытство собравшихся. За шесть лет работы «у Образцова» поставил 11 спектаклей, двенадцатый – в Сатире у Ширвиндта.

Планы – самые бесстрашные. Это неудивительно - режиссёрский пламень требует выхода. Диапазон актёрского дарования сногсшибателен. Надо, так споёт один чуть не всего «Риголетто».

Благодарил непременного Давида Смелянского за некоторую даже протекцию. Некогда Давид Яковлевич заявился в театр на трудно сдаваемый спектакль и, недолго думая, предложил: «Отдайте эту работу мне. Куплю». Постановку тут же включили в репертуар.

Андрей Сергеевич, 23 лет от роду ставший заслуженным артистом России, собирается кукловодить, пока сил хватит. Найденное ему не очень уже интересно. Важны и захватывают собственно поиски.


ссылка

Журнал "Персона"


Андрей Денников, режиссер театра кукол имени Сергея Образцова – настоящий человек-оркестр. В спектаклях выступает не только постановщиком, но и автором текстов, актером, танцовщиком, даже исполняет песни на разные голоса. И убежден – работа в детском театре гораздо сложнее и ответственнее, чем во взрослом.


ссылка

Газета. ру


Жанр нового спектакля образцовского театра - «балетная драма», и танцуют здесь вовсе не куклы, а люди. Хотя без кукол в постановке Андрея Денникова тоже не обошлось. Денников в этом спектакле отвечает не только за куклы, музыкальное оформление и сценографическое решение, но и сам же исполнил роль Вацлава Нижинского.

ссылка

Казахстанская правда

В куклы играть — это весело и серьезно
Государственный академический центральный театр кукол имени С. В. Образцова из своего огромного репертуара — сейчас в его афише 24 названия — показал в столице три спектакля. Но, пожалуй, полностью чистоту жанра
сохраняет только сказка для детей «Кот Васька и
его друзья»: артисты в закрытых черных костюмах и
перчатках стараются внимание маленькой
удитории сосредоточить на ярких куклах и
приключениях персонажей.

В «Маленьких трагедиях» Пушкина всех
героев — от скупого рыцаря барона Филиппа до
красавицы Лауры, донны Анны и Моцарта с Сальери —
представляют два актера — Максим Мишаев и Андрей
Денников, который и поставил этот спектакль.
Причем Андрей, играя с куклами, отводит себе одну
из главных ролей — Моцарта, для внешнего
перевоплощения в которого ему достаточно прямо
на глазах публики надеть парик. Универсальность
дарования этого актера потрясает: он, легко меняя
голоса, передает диалог Лауры с доном Карлосом
или Гуаном. При этом может профессионально спеть
за героиню романс, станцевать вместе с нею
зажигательный испанский танец. По замыслу
режиссера, в спектакле удивительно сочетаются
глубина пушкинской мысли, занимательность
действия и, казалось бы вопреки жанру, юмор.

Ритмично чередуются диалоги и музыкальные сцены,
точно найдены «скрепы» между трагедиями:
завязкой в спектакле служит заказ Моцарту
написать реквием. Тема власти денег становится
главной в «Скупом рыцаре», но она так же
губительна, как и любовная страсть Дона Гуана.
Лишь гений Моцарта побеждает смерть, его музыка
торжествует и над черной завистью Сальери, и над
роком.

«Исповедь хулигана» — моноспектакль,
в котором Андрей Денников выступает как автор
литературно-музыкальной композиции,
режиссер-постановщик, художник-постановщик,
художник по куклам и хореограф, а также
исполнитель 26 ролей.

Перед нами проходит жизнь русского
поэта в точно созданном политическом и
литературном контексте эпохи. Мы видим в
действии известных современников Есенина —
поэтов Александра Блока и Анну Ахматову,
Владимира Маяковского и Зинаиду Гиппиус, слышим
их стихи. Смешны и зловещи главные большевики —
паяцы Ленин и Троцкий, палач Сталин. Причем куклы
одновременно напоминают самые известные
портреты знаменитостей, но, как и положено,
утрируют черты. Маяковский, например,
представлен, в отличие от других персонажей,
плоским, будто вырезанным из плаката,
изображением.

Андрей Денников точно передает
стилистику танца великой Айседоры Дункан и
движением руки, одетой в длинную белую перчатку,
показывает бессмертного «Умирающего лебедя»
Анны Павловой. Но главное — стихи. Они звучат
просто и естественно, без нарочитой поэтической
интонации. Мы слышим самые знаменитые есенинские
романсы, а также озорные частушки под лихой
перепляс. Словом, спектакль оставляет очень
сильное впечатление, и в первую очередь
благодаря личности актера, которая вызвала
жгучий интерес публики.

После спектакля Андрей Денников
ответил на вопросы.


— Ваша универсальность — это норма
для актера-кукольника или отклонение от нее?
— Я был учеником Акима Георгиевича
Шароева на режиссерском отделении ГИТИСа,
кукловождению меня никто не учил, в Москве вообще
нет кукольных отделений в театральных вузах.
Поэтому по диплому я режиссер эстрады, массовых
зрелищ, музыкального театра.

Петь меня тоже никто не учил, просто
голос оказался поставленным от природы. Но
поскольку в репертуаре нашего театра появились и
оперы, например «Риголетто» Верди, «Кармен, моя
Кармен» Бизе, то теперь приходится заниматься
профессионально вокалом с солисткой Большого
театра Юлией Замятиной. Семь лет я выступал в
составе танцевальной группы Большого детского
хора Государственного телевидения и Всесоюзного
радио под руководством Виктора Попова. Мой
бывший педагог — заслуженная артистка России
Юлия Канаева теперь как хореограф работает в
моих спектаклях.

Что касается драматических
способностей, то тут уж что Бог дал плюс большая
школа ГИТИСа и мое увлечение работой старых
мастеров, таких как Николай Мордвинов, Олег
Борисов, Евгений Евстигнеев...

— Но вы еще и художник...

— Это тоже мое собственное. Творю, как
Бог на душу положит. Я придумываю куклы, а для
«Маленьких трагедий» сам и делал.

— А как же вы пришли в кукольный театр?

— Вначале я учился на
историко-филологическом факультете
университета, где собрал вокруг себя студентов и
основал театр-студию, мы играли кукольные
спектакли. Это мое хобби еще со школы. Когда
театр-студия перерос в более серьезную
организацию и появилась потребность в
профессиональной сцене, я понял, что учиться в
университете больше не могу, поэтому с третьего
курса ушел в ГИТИС. А в театр Образцова меня
пригласили, зная о студии, в которой я продолжал
работать параллельно учебе. Поэтому уже за год до
окончания вуза я был приглашен в театр. Кстати,
часть моих ребят-студийцев тоже пришли со мной,
сейчас они здесь актеры, а я режиссер.


— Раз вы учились на
историко-филологическом факультете, понятен ваш
интерес к классике — Пушкину, Есенину...

— Наверное, это так. Но если говорить о
«Маленьких трагедиях», то я просто люблю хорошую
драматургию. Считаю, что театр должен ставить
классику, потому что у нас и так полно
низкопробных сериалов.

— Зрителей потрясает ваше внешнее
сходство с Есениным. Наверное, вам об этом не раз
говорили. К «Исповеди хулигана» вы шли от него
или существует более глубинная связь?

— Конечно, говорят часто. Но дело не во
внешности, внутреннее родство с его поэзией —
вот самое главное. Кстати, «Исповедь хулигана»
стала серебряным призером на международном
театральном форуме «Золотой витязь», была очень
высоко оценена профессионалами, и не только
российскими.

ссылка

Андрей Денников на страницах Российской газеты "Черноземье"



То ли люди, то ли куклы…
Фестиваль в Воронеже открыл наследник Сергея Образцова
"Российская газета" - Черноземье №3407 от 17 февраля 2004

Международный фестиваль лучших театров кукол мира в Воронеже (наша газета рассказывала об этом амбициозном проекте в номере за 28 января) открыл спектакль «Маленькие трагедии» Государственного Академического центрального театра кукол имени Образцова в постановке Андрея Денникова.


На сцене воронежского театра кукол «Шут» два кукловода – Андрей Денников и Максим Мишаев, – меняя тембры голосов и манипулируя по очереди двенадцатью куклами, показали пушкинские «Маленькие трагедии». Актеры пели и танцевали, проливали горючие слезы и разрывались безудержным смехом...

В антракте 26-летний режиссер-постановщик и актер Андрей Денников (коллеги называют его наследником великого кукольника Сергея Образцова), максималист и страстный патриот своего театра, поправляя грим и припудривая лицо, ответил на вопросы корреспондента «РГ-Черноземье».

– Андрей, скажите, когда вы почувствовали, что в вас живет режиссер?

– Режиссером, как это не смешно звучит, я стал еще в школе. Хотя, наверное, это случилось еще в детском саду, когда я проявлял лидерские качества в играх... В школе же возглавил группу одноклассников, вместе с которыми мы делали кукольные спектакли. Первым из них, кстати, был «Каменный гость» Пушкина, где я играл Дон Гуана, я тогда учился в пятом классе. Можно сказать, что «Маленькие трагедии» всегда шли со мною рядом. Потом были «Кошкин дом», «Теремки», «Аленький цветочек», «По щучьему веленью». В общем, в школе мы постоянно делали спектакли за ширмой по примеру театра Образцова. Наверное, тогда я и понял, что во мне живет режиссер.

– Родители как-то повлияли на вас в выборе профессии?

– Какого-то прямого влияния, пожалуй, не было. Мама работает врачом в институте Склифосовского, бабушка была работником библиотеки в Академии наук, дед – художником. А вот прадед был режиссером на киностудии имени Довженко. Наверное, от него и передалось влечение к режиссуре.

– Известно, что вы – ревностный патриот своего театра…

– Да, верно. Я действительно считаю, что наш театр – лучший кукольный театр мира. Что и подтверждает участие наших спектаклей в многочисленных фестивалях – в «Рязанских смотринах», куда приезжают участники из Англии, Австрии, в фестивале русского искусства в Марселе…Теперь нас удостоили чести открывать Воронежский фестиваль…

– Над каким спектаклем планируете работать в будущем и что привезете в Воронеж в следующий раз?

– По заказу французской стороны и с их частичным финансированием готовится спектакль «Кармен, моя Кармен» по Мериме и Бизе. Увидят ли его воронежцы? Все возможно
ссылка на Российскую газету

Самозащита без оружия


Невычитание души
"Самозащита без оружия" 3 (32) 2008


Текст: Андрей Кучеров. Фото: Владимир Луповской.

Андрей Сергеевич Денников родился в 1978 году. В 1995-м поступил в РГГУ на историко-филологический факультет. С 3-го курса перешел на 2-й курс ГИТИСа (худрук И.Г. Шароев). В 2001 году окончил ГИТИС по специальности «режиссер». С 2000 года работает в Центральном театре кукол им. С.В. Образцова – 12 спектаклей. Плюс постановка «Левша» на сцене Театра сатиры (2005). 2000 год – «Маленькие трагедии». 2002 год – «Исповедь хулигана». 2003 год – «Риголетто»... 2006 год – звание «Заслуженный артист России». В планах – спектакль о Нижинском. Семь лет работает в театре. Билеты на его спектакли купить сложно.

Андрею Денникову не много – всего лишь 30 лет. Работает в Государственном академическом театре кукол имени С.В. Образцова. Поставил двенадцать спектаклей. В Театре сатиры идет его «Левша». В 2006 году ему присвоили «Заслуженного артиста России». Последняя премьера – «Жизнь собачья». Хотя если развить, то можно написать «Жизнь театральная – собачья». Но это шутка и не про него... В ближайших планах постановка о Нижинском. Премьеры «Риголетто», «Кармен! Моя Кармен!», «Волшебная флейта», «Концерт для Чичикова с оркестром» прошли в Марселе, и зал ему стоя аплодировал...



ОН ВОЗРАЗИЛ. ДОВОЛЬНО РЕЗКО

– Конечно, предлагали... Но нет, это невозможно. Левшу, между прочим, тоже зазывали остаться в Англии, гарантировали комфортные условия. А он вернулся на родину. Я не Левша, но по большому счету – патриот своей страны. Что за патриотизм? Странно – возвращаться туда, где ты, в общем-то, не нужен. К такому патриотизму можно относиться и с иронией, и с презрением, как хотите, но истинно русский человек никогда не променяет свою, пусть даже и не всегда благосклонную к нему, родину на какие-то заманчивые блага, которые предлагают Европа или Америка. Мне в Европе говорили: «Мы тут тебе и дом построим, и театр дадим, и все сделаем, чтобы ты жил в бархате и шоколаде». Я день думал, честно скажу. У меня не было такого: «Да вы что?! А ну пошли вон! Враги!». Нет. Я до сих пор благодарен тем людям, которые приняли участие в моей судьбе. Но я предпочитаю так: приехать – да, сыграть спектакли, получить удовольствие от того, как зритель принимает мои работы, но жить там... Я не могу променять то, что у меня здесь есть. Я каждое лето отдыхаю в Константинове. И понимаете, это село меня приняло... Я могу отдыхать среди берез, среди того самого «березового ситца», рядом с Окой, могу в ней купаться, переплывать ее, смотреть, как гуляет табун лошадей на другом берегу, как коровы наши родные ходят и укладывают поле своими минами. Понимаете, мне это дорого! Как говорил Есенин: я люблю запах навоза с родных полей, и как я буду жить без него, не представляю! То же самое я вложил в «Левшу», когда ставил в Театре сатиры. Истинно русское сердце тянется к душевности и духовности. Хотя, если честно, наше время мало располагает такими ресурсами. И все-таки срабатывает эта исконно русская самозащита!

И СРАЗУ СОГЛАСИЛСЯ

– Да, наша жизнь сегодня – сплошь самозащита. Пришло время Чичиковых-приобретателей... И проблема все та же, гоголевская: «Русь, куда ж несешься ты? дай ответ… Не дает ответа». Несемся. До сих пор несемся. А куда? В моем спектакле «Концерт для Чичикова с оркестром» идею о новом приобретении мертвых душ подсказывает Чичикову дьявол в облике Мефистофеля из знаменитой трагедии Гете «Фауст». Дьявол зажигает лампы на сценическом пространстве, и эти лампы до сих пор горят...

ВСПОМНИЛ, НО НЕ ОГОРЧИЛСЯ

– Не так давно я перенес серьезнейшую операцию на мозге. Но повезло. Мой организм, как мог, старался самозащищаться. Конечно же, благодаря Владимиру Крылову. Владимир Викторович – профессор, академик, руководитель отделения нейрохирургии Института имени Склифосовского. А впрочем, этих званий у него! И он сделал чудо. Исход мог быть... Ну, как бы так сказать повеселее – не слишком радостным для бабушки и мамы. И тех, кто близок мне. Возможно, радостным для тех, кто, мягко говоря, меня не любит, но это их беда и их проблемы. Я, например, пройдя через все это, желаю всем здоровья. И даже недругам. Я действительно считаю, что очень важно – доброжелательность ко всем. Это часть моей самозащиты, ее хороший всплеск. Я так живу. Отлично помню, как Вера Васильева и Владимир Зельдин мне говорили, что старались всю жизнь не произносить плохого слова ни о ком. Теперь я это понимаю. И смысл их слов. Бывает трудно. Ведь я еще и режиссер. Мне иногда приходится бороться, восставать и говорить не очень-то приятные слова актерам. Но... такова, наверное, планида режиссера.

ОПЯТЬ ВСПОМНИЛ

– Так вот Крылов... Он меня спас. А мы – все люди – должны быть благодарны тем, кто нам дает вторую жизнь. Я до того момента не думал о своем здоровье вообще. Работал и работал. И вот на стыке трех спектаклей как раз случилась эта беда. Сейчас понял, что так жить нельзя. Меня Господь тогда остановил и как бы прошептал: «Остановись. Не стоит». И это был, конечно, знак. Знак свыше – ты выбирай между. Между «не жить» и «жить». Я выбрал жизнь. Сейчас стараюсь аккуратнее работать, поменьше, что ли, но – тут, кстати, тоже элемент самозащиты – Крылов тогда сказал: «Не ограничивай себя ни в чем». Я, помню, посмотрел в его глаза со страхом, ждал, что он скажет: «Запрещаю хореографию, вокал». Я без голоса, без пения в ролях – голый ежик. Я как артист умру.



И РАССМЕЯЛСЯ

– Я помню, как Крылов после моих вопросов про вокал и танец взглянул, чуть улыбнулся и произнес: «Ни в чем себя не ограничивай. Ты понял?». Я часто-часто закивал... Как будто бы он мне распутал руки. Сейчас живу, работаю, творю. Бывают и сейчас, как я их называю, небольшие приступы, но с каждым днем их становится все меньше и меньше. Чему я очень рад. И надеюсь, что они вообще исчезнут. Я пытаюсь не проваливаться в состояние депрессии. Не кайфовать от какой-то странной работы организма, а, наоборот, этому противостоять. И тут моя самозащита. Сила моей воли. Моего характера. Они бунтуют, и это хорошо. В конечном итоге они побеждают. Так что я не унываю. Стараюсь смотреть на жизнь солнечно. С точки зрения того же Моцарта. Поэтому часто его включаю. Он мой любимый композитор. Я думаю, это правильно. Конечно, было бы лукавством сказать, что это получается всегда. Самозащита штука не простая. Но я над этим работаю. Человек должен работать над собой до тех пор, пока он не скажет себе: я уже больше не могу. А он это говорит только на смертном одре. Нет такого, что человек достигает своего внутреннего совершенства
продолжение следует
ссылка
продолжение следует

продолжение

СОБРАЛСЯ С МЫСЛЯМИ И СООБЩИЛ

– Теперь я нахожу возможность отдохнуть. Допустим, день бываю только дома. Домашнее хозяйство! И, между прочим, у меня оно большое. Есть дом и быт. Есть бабушка и мама. Еще есть кенар Вольфганг, который должен петь всегда. А чтобы пел, он требует хорошего ухода. Есть рыбки. Они ну самая что ни на есть самозащита. Я порой перед аквариумом сяду и пристально на них смотрю. Подолгу. Иногда часами. Такая форма расслабления мне по душе. Еще две кошки у меня живут. Их нужно почесать. Они мурлычат и уши начинают прижимать. От кайфа. Короче, дел полно, есть чем заняться. А одиночество?.. Я к нему стремлюсь. Это возникло после Склифа. Наверное, мне это силы придает. Я заряжаюсь, когда один. Чем? С собой могу поговорить. Могу спокойно обратиться к Богу. Могу подумать. И могу понять. Себя, людей, а иногда и время. При этом не растрачиваюсь ни на что. Сосредотачиваюсь. Становлюсь доступным для самого себя. Когда общаешься с людьми, невольно тратишься на человека.

И ТУТ ЖЕ УТОЧНИЛ

– Есть у меня черта, которая мне и помогает и мешает. Я очень чувствую собеседника. Во время репетиции чувствую массовку, что называется, по одному. Любой артист становится сюжетом. Я вижу: тот скучает, тот зевает, тот незаметно чешет спину и думает, как бы пойти в буфет. А у кого-то страсть в глазах или конфликтность и упрямство. И все это я пропускаю через себя, как проводник чужих эмоций. А это тяжело. Тут даже самозащита отступает. Я как та губка. Напитываюсь и постепенно тяжелею. И устаю. Я очень переживаю.

Могу отправиться в Инет, на форум зрителей, ответить на вопросы. И не успокаиваюсь, пока не отвечу всем. Такой уж у меня характер. Еще много читаю. Особенно когда идет работа над спектаклем. Бывает, в сотый раз могу прочесть «Волшебника изумрудного города», «Маленького принца» или «Алису в стране чудес». Люблю Алису. Сам не понимаю почему. Самозащита подсознания? Ну, очень может быть. Могу взять Пушкина, Есенина...

МГНОВЕННО НАЧАЛ «ПОГРУЖАТЬСЯ»

– Вчера был в гостях у Светланы Петровны Есениной, племянницы поэта. Сидел под лампой, которую Галина Бениславская Есенину подарила. Держал в руках стихи, которые он написал своей рукой. Красивый, круглый, четкий почерк. Смотрел на эти строки, про себя читал и чувствовал – такая энергетика от них исходит. Она как жизнь его – пронесшаяся вспышка по карте вздрогнувшей от революции страны. Мое состояние Светлана Петровна быстро поняла. И вдруг говорит: «Читай все эти пачки, а я зажгу свечу. Ты должен посмотреть ему в глаза». И тихо-тихо в темноте горела свечка... Мы были с ним наедине.

Вся жизнь Есенина – самозащита. Он не случайно говорил: «Казаться улыбчивым и простым самое высшее в мире искусство». А он всегда старался казаться улыбчивым и простым. Хотя был на самом деле сложным человеком. Он был трагичен по-человечески. Трагедия, которую он переживал, была трагедией страны. Он революцию описывал такой, какой она была на самом деле. Дающая надежду, а потом стихийно разрушающая все – страну, природу, человека. Почти как наша перестройка. Она остановила сердце – российскую деревню. «Мы природу берем в бетон», – выкрикивал Сергей Есенин. Он просто-напросто считал, что Сталин со своей настырной свитой – те, кто Россию закуют в бетон. Его предвиденье сбылось. Он, как умел, пытался защищаться. Защищался словом. Стихийными поступками, которые подолгу обсуждались как вызовы морали и укладу. А как еще? Как защитить себя поэту в такой стране?



ЗАДУМАЛСЯ. СКАЗАЛ

– Соприкоснувшись с личностью Есенина, я даже не могу сказать, что это – роль. Скорее, это состояние души. Мы с ним совпали. Точнее, я совпал с его душой и некоторым выплеском протеста. Я выхожу на сцену и достаю из самого себя два ощущения, два времени – сегодняшнее и его – незащищенного поэта. Я не играю, я живу. И не искажаю фактов. Конечно же, я в образе российского поэта пытаюсь тоже защититься. От окружающей среды, от нравов, от денежных приоритетов нынешнего дня. Я не хочу, чтоб завтра балом правили купюры, чтобы способность чичиковых убеждать стала нормой наших правил и ценностей, которые в душе у каждого, кто верит – еще придет эпоха честных игр и правил, которые исходят от Христа. И эта роль – моя самозащита. И я сыграю эту роль. До самого конца. Мне тоже нравится «...когда каменья брани летят в меня, как град рыгающей грозы. Я только крепче жму тогда руками моих волос качнувшийся пузырь».
продолжение следует
ссылка

продолжение

ЧЕРЕЗ СЕКУНДУ СПОКОЙНО ПРОДОЛЖАЛ

– Мне очень близки гениальные младенцы. Есенин, Моцарт, Достоевский... Нет, я не думал, что эта тема станет темой моей жизни. Но все они меня спасают. Мне часто говорят: «Как же тебе так удается перевоплощаться?». А я ответить не могу. Я сам не знаю – как. А может быть, все потому, что все они – частички, из которых состою я сам. И Гоголь в чем-то был ребенком. Поэтому, мне кажется, великому художнику Иванову было с ним очень интересно. Встретиться с таким чудом природы, как Гоголь. Пушкин? Вот он как был лицеистом, так лицеистом и остался на всю жизнь. Когда он на коне в Тригорском влетал в окно усадьбы, это что? Хулиганство? Хулиганство. Но это детское хулиганство. Это хулиганство, за которое нельзя бить. И убивать за это нельзя. А Пушкина, Есенина, отчасти Моцарта убили. Каждого по-своему. Беречь нужно ангелов. Защищать их, а мы...



ОПЯТЬ ЗАДУМАЛСЯ

– Почему у меня нет детей?.. Наверное, потому, что я сейчас не смогу стать большим папой рядом с маленьким ребенком. Да, да, конечно, я согласен – явная самозащита. Но дело еще и в том, что у меня сейчас есть моя труппа, мои актеры, моя семья, где я тот самый большой папа. Много общественной деятельности. То есть – есть цели и задачи, которые нужно решать совсем по-взрослому. И если я еще лишу себя возможности побыть чуть-чуть ребенком, боюсь, что я умру. В том смысле, что чего-то не сумею. А вдруг уйдет талант? Боюсь. А вдруг в моих руках не оживет кукла Моцарта и вместо музыки пойдут одни аккорды? Неживые? Или уйдут из головы стихи Есенина? А вдруг я не спою арию Кармен? Короче, этих «вдруг» так много, что... боюсь. Наверное, всегда чем-то нужно жертвовать. Принеси в жертву своего сына единственного, и я проверю, как ты сильно меня любишь – так нам сказал Господь. Православие – моя вера – самозащита моей души. От чертовщины, которая вокруг. Если человек верит в Бога, это здорово. Это правильно.

НЕМНОГО РАСТЕРЯЛСЯ

– В быту-у?! О, да... Самозащита на нуле. Не дай Бог, в доме отрывается труба. Что-то начинает литься, крик бабушки, и мама с тряпкой. Картинка как из фильмов ужасов про быт. Потом они звонят каким-то слесарям. А я тихо ухожу за чашку с чаем. Пытаюсь скрыться за нее. Пониже, к краешку стола. Стараюсь сделать вид, что нет меня. И сразу начинаю думать, какой сегодня вечером спектакль, как я помещиков сыграю в «Мертвых душах» или Поэта. А где-то там труба журчит. Пускай журчит, я – пас. Я и с компьютером не очень. Как примитивный пользователь, да. А вот программы или же какие-то проблемы, тут мне Максим Мешаев помогает, мой друг и мой коллега по театру. Максим – специалист. Чуть что, он сразу приезжает и выручает. А я? Тут уместен образ лохматой обезьяны и в ее руках граната. Вот это я и быт. Пошел недавно в магазин за колбасой, зашел в другой, купил себе дворец. Игрушечный дворец. Зачем? А мне понравился. Он здорово мерцает. Лежу в кровати и смотрю, и что-то представляю, и наблюдаю эти огоньки. Люблю пофантазировать. Люблю игрушки. И обожаю елку наряжать. Священнодействие. Потом ее по месяцу не разбираю. Включаю лампочки, «Щелкунчика» Чайковского и откровенно – кайф ловлю. А мама с бабушкой меня не возвращают. Так и живу.

МГНОВЕННО ОТОЗВАЛСЯ

– Да что вы! Не курю! Не вижу в этом смысла. И удовольствия не вижу. Я в пионерском лагере «Орленок» попробовал курить, когда мы выступали на гастролях с танцевальной группой Большого детского хора Гостелерадио, где я был солистом. Такая гадость. С тех пор ни-ни. Нет, это не мое. И дело даже не в самозащите. Просто противно. А про наркотики вообще не говорю. Наркотики ведь тоже можно воспринять как некую самозащиту. Опасную самозащиту. Самозащиту времени, которую нужно лечить. Надо менять стереотипы. Самозащита не должна уродовать судьбу и душу и судьбы тех, кто рядом. Вообще-то, поиск способов самозащиты сегодня актуален. Я лично счастлив, мне, конечно, повезло: мое искусство – моя самозащита. А другие? Слава Богу, я смог сохранить в душе Маленького принца. Он тоже защищает мое сердце. Он там живет, выращивая розовую розу. Я бы не выжил в этом мире, не будь его. Или стал бы одним из всех. А быть одним из всех я не хочу. Я это Я. И я хочу, чтоб я был – Личность. Тогда есть шанс совпасть с планетой и той землей, которая – Россия. Так быть должно. Нельзя, чтоб на твоей планете-сердце росли тупые баобабы. Их нужно тщательно из сердца выдирать. И – ежедневно. Наверно, в этом главный смысл самозащиты.



МОЛЧАЛ. ДОВОЛЬНО ДОЛГО

– Как бы я поставил понятие «самозащита»? Много образов возникает... Может быть, «Исповедь хулигана»? Или Экзюпери, который умирает в пустыне и выдумывает себе ребенка, спасающего его от смерти... Или огромный мегаполис, который давит на человеческую струнку, и она звучит все тише, тише... А может быть, это Театр кукол? Коробочка, внутри которой много разных кукол, они забыты, не нужны, но некий мастер, кукловод, художник их охраняет, бережет их мир... Такой у меня поток ассоциаций в ответ на ваш вопрос. Впрочем, все не то. Конечно же, «самозащита» – мой последний спектакль «Жизнь собачья». Где грусть за людей, за собак. И как их не жалеть? «У меня сбылась моя просьба. Я старая, а с голоду не померла», – говорит старушка из моего последнего спектакля... Вот стариковский ответ нашему времени...

Все. Теперь я понял: слово «самозащита» я бы поставил так. Овраг на сцене. Маленький овраг. Вокруг дома-гиганты, по Лужкову. Они все ближе, ближе подступают. Овраг все меньше, меньше... А там, в овраге, собаки-люди, и им необходимо объединиться в стаю, чтобы выжить. Стайка собак-людей в малюсеньком овраге. И все это в моих ладонях, вот так, смотрите...

И он сложил ладони, соединив их полукругом. И я увидел там, в ладонях, – собак и горсточку людей... И солнце. Нет, оно не уходило. Мне показалось... Я сейчас уверен – был восход
ссылка